ЕГЭ как зеркало российского общества

В этом году Единый государственный экзамен прошел особенно скандально. Совершенно секретные варианты заданий спокойно продавались и распространялись бесплатно в интернете. Кто-то обвиняет в нарушениях министерство, кто-то использует этот скандал, чтобы поставить вопрос о целесообразности ЕГЭ как такового. На самом деле ситуация с единым экзаменом рельефно отразила масштабные проблемы, которые существуют сегодня в стране.

—Что это за фигня творится?!

Ты представляешь, все варианты ЕГЭ свободно распространяются в интернете! Это же ужас какой-то! Можешь убедиться — я скинула ссылку, — знакомая преподавательница математики звонит нам утром того дня, когда по всей стране проходит экзамен.

По идее, варианты задач, которые предлагаются ­выпускникам, должны держаться в строжайшей тайне. К ним имеет доступ только очень ограниченный круг ­организаторов экзамена. Смотрим присланную ссылку. Там сканированные листы с заданиями, рядом с некоторыми видны написанные от руки варианты решения.

«Скорее всего, это все взято из старых экзаменов и открытой части банка заданий…» — заверили нас представители Рособрнадзора и Минобрнауки. Пытаемся проверить. Звоним знакомой одиннадцатикласснице, у которой только что закончился экзамен:

— Ух… Я только что из класса вышла. Вроде нормально написала.

— Ты ведь помнишь, какие задания решала, давай сопоставим с тем, что нам прислали утром. Вот, например, такая задача: «Перед началом первого тура чемпионата по настольному теннису участников разбивают на игровые пары случайным образом с помощью жребия. Всего в чемпионате участвуют 26 спортсменов, среди которых 17 спортсменов из России, в том числе Денис Полянкин. Найдите вероятность того, что в первом туре Денис ­Полянкин будет играть с каким-либо спортсменом из ­России…»

— Вроде бы такое было. Помню, что решала про настольный теннис, семнадцать и двадцать шесть спортсменов. А вот фамилию забыла. Полянкин, Лужайкин…

— Давай еще одну проверим: «Около конуса описана сфера. Центр сферы совпадает с центром основания конуса. Радиус сферы равен 52√2. Найдите образующую конуса…»

— Пятьдесят два на корень из двух? Точно было! А что ты спрашиваешь?! Все задания были известны задолго до экзамена, это ни для кого не секрет.

ЕГЭ и доверие к власти

Вторая буква в аббревиатуре ЕГЭ означает «государственный». Фактически этот экзамен первый серьезный диалог между подростком и государством. Школьник демонстрирует свои знания и умения, а государство, оценив их, предлагает ему возможности — места в вузах различного уровня крутости и бесплатности.

Проблемы ЕГЭ — это не столько проблемы конкретного метода проверки знаний. Это очередной пример взаимного недоверия граждан и власти.

— ЕГЭ прекрасно справляется с ролью градусника, показывающего «повышенную температуру» больного организма. Боюсь, что не только школьного. Очевидно, что обществу в целом выгодна академическая честность, а любые подтасовки в экзаменах будут в итоге приводить только к снижению профессионального уровня. Но даже и в таких вполне, казалось бы, очевидных ситуациях д­оминирует принцип «обмануть государство», что видно хотя бы уже из склонности считать виноватым в нарушениях, связанных с ЕГЭ, государство, и только его, хотя в честности проведения ЕГЭ заинтересовано все общество, — полагает Юрий Романов, заместитель декана исторического факультета МПГУ.

Граждане изначально уверены, что государство их обманет, и поэтому считают нормальным обманывать его. Тут вопрос о социальной норме.

— Есть страны, где лгать на экзамене не только стыдно, но и унизительно. В Швейцарии огромный процент детей хоть раз — а иногда и больше — остается на второй год, и родители сами приходят и говорят: оставьте моего, он плохо учился. Швейцарией нам, конечно, никогда не стать, но добиться элементарного соблюдения приличий можно. Но, как сказала мне одна учительница, «президенту можно жульничать, а детям нет?». Пусть все п­ерестанут жульничать, тогда и с ЕГЭ будет проще, — считает Тамара Эйдельман, заведующая кафедрой истории в московской гимназии № 1567.

Наверное, российские студенты и школьники самые спокойные в мире. В отличие от своих коллег во Франции, Германии и прочих странах, они не устраивают демонстраций, не пишут петиций, не объявляют забастовок. Они готовятся молча обманывать «это» государство, рассчитывая, что точно так же государство обманет их. Уличные выступления 2011–2012 годов шли под лозунгом «Хотим, чтобы все было по-честному».

— То, что меня привлекает в протестном движении, — это как раз честность молодого поколения. Или части его. Отсюда во многом и возмущение жульничеством остальных. Часть общества, которая столько времени б­орется за честные выборы, честную раздачу гуманитарной помощи и так далее, теперь стала очень болезненно относиться и к жульничеству на экзаменах, которое, как известно, было всегда, — говорит Тамара Эйдельман.

Первые годы проведения рыночных реформ в России (1992–1993 гг.) были отмечены:

1) преодолением дефицита продовольственных и промышленных товаров

2) макроэкономической стабилизацией

3) развитием военно-промышленного комплекса

4) увеличением доходов большинства населения

Скандал вокруг ЕГЭ-2013 опасен: тезис о том, что «власть врет», становится всеобщим и не требует доказательств. Те, кто сдавал экзамены в этом году, через несколько лет станут избирателями. И властям будет очень сложно доказать, что выборы были честными, даже если они действительно пройдут без фальсификаций. А сомнение в выборах уже не раз становилось базовой точкой для начала «оранжевых» революций.

Но баллы ЕГЭ — не распределение мест в парламенте. По идее, не должно быть какой-то значимой группы или структуры, которая заинтересована в подтасовке результатов. А значит, сделать единый экзамен честным и прозрачным гораздо проще. На этот счет есть немало предложений.

— На мой взгляд, надо продолжать изменять содержание единого экзамена, отказываясь от заданий с выбором о­твета в пользу заданий с открытым развернутым ответом. Они более надежны как с точки зрения проверки умений и навыков, так и с точки зрения защищенности от списывания, — говорит Юрий Романов. — Возможно, будущее вообще не за одним-единственным ЕГЭ, а за конкурентной системой, где есть 3–4 альтернативных варианта единых, то есть одновременно выпускных и вступительных экзаменов. Часть из них вполне могут быть международными, ничего страшного в этом нет.

Есть много других мер: независимые центры тестирования, разнообразие вариантов ответов, использование современных технических средств контроля и т. д. Но практически все опрошенные нами эксперты считают, что одной из самых эффективных мер может стать участие общества.

— Особенность этой войны в том, что если преступники готовят свои махинации втайне, то вторая сторона — М­инистерство образования — обязана разрабатывать планы своих операций под наблюдением общества. Это должно вызвать мощнейший прилив энтузиазма со стороны честных учителей, которые все предыдущие годы бились со своими предложениями о чиновников, как мотыльки о фонарь, — предполагает Андрей Демидов, один из руководителей независимого профсоюза «Учитель». — Пока п­озиция чиновников остается прежней, но я думаю, если еще нарастить активность и не оставлять тему, когда схлынет свежая обида, то шансы заставить считаться с обществом есть. Предложений масса. Многие готовы даже работать бесплатно, чтобы заткнуть ту пробоину в общественной морали, в которую стремительно превращается ЕГЭ. Приведу пример успешного взаимодействия. Силами о­бщественности через Минобр продавлена идея о контроле за списками победителей олимпиад — с целью недопущения попадания блатных. Я участвую в работе и вижу, что уровень активности высокий. От чиновников требуется лишь не мешать и признать результаты работы этой комиссии. Думаю, по ЕГЭ энтузиазм будет не меньше.

ЕГЭ должен стать событием национального масштаба.

— Например, в Китае и Южной Корее, когда идет всеобщий тест для выпускников школ, в странах директивно понижают уровень шума в городах, ужесточают безопасность движения на дорогах, а к поддержанию порядка подключают даже армию, — рассказывает Гульнара Краснова, проректор РУДН.

Возможно, единый экзамен должен перестать быть только проверкой и оценкой и превратиться в общественное событие, подобно «Тотальному диктанту». Почему бы министрам, депутатам и прочим звездам не писать ЕГЭ вместе со школьниками? Да, они не все смогут выполнить задания на 100 баллов, но таким образом можно дать понять обществу: главное не победа, а честное участие. Или представьте, что выходят одиннадцатиклассники из школы после экзамена, а там их — независимо от результатов — встречают аплодисментами и цветами остальные школьники, родители, жители района… И что будет в этой ситуации чувствовать ученик, который списал, который нечестно участвовал в национальном празднике?

Читать полностью.